Как работает «Телекард»

В настоящее время по заведомо заниженным нашим оценкам в России и Украине с помощью «Телекарда» проводится не менее 100 тысяч телемедицинских консультаций в год. Даже если полагать, что только одна из сотни переданных электрокардиограмм действительно жизненно необходима, а вероятность принятия правильного решения на оказание неотложной помощи равна 0.5, то не менее пятисот человек в год не отдают Богу душу или не становятся инвалидами именно вследствие своевременной дистанционной диагностики. Естественно, уменьшаются и потери государства – по официальным данным, примерно по 15000 у.е. на одном человеке, – итого 15000х500=7,5 млн. вечнозелёных президентов ежегодно.

Казалось бы, на государственном уровне – пользуйся на здоровье, да расширяй сеть, ведь существующий уровень телеконсультаций – всего лишь бледная тень успехов СССР в этой области, который со значительно более примитивной и сложной в эксплуатации аппаратурой обеспечивал (только в РФ) более 800 тысяч консультаций в год! (Из приказа МОЗ РФ по функциональной диагностике от 30.11.93 № 283: «По сравнению с 1991 годом [в 1992] уменьшилось количество дистанционно-диагностических кабинетов с 354 до 286 и число проведенных ЭКГ-исследований в них - с 887,7 до 857,1 тысяч»). Конечно, и в настоящее время есть неплохие результаты (фильм об ургентном случае применения «Телекарда»), но до советского уровня ещё очень далеко.

Но нет, как только планируются закупки, и объявляется тендер, сейчас же сыплются как из рога изобилия всякие «оценки», «рецензии», экспертизы, заключения, публикации в СМИ и т.п. И сразу: «архаичные технические решения», «ремикс совдеповской “Волны”», «псевдоцифровая передача», «функционально неполноценное изделие», «технология вчерашних дней», «старьё в эпоху Интернета» и т.п. Есть и похлеще, и поглупее. Нет, разумеется, «сидя на броне и прихлёбывая из котелка», я спокойно отношусь к заключениям экспертов, но, во-первых, всё это неприятно, во-вторых, часто просят объяснить: как работает «Телекард», и если он действительно такое старьё, то как с его помощью удаётся добиваться таких впечатляющих результатов?

Здесь разработчик медицинского изделия находится в явно невыгодном положении. Ведь если на необоснованную или оскорбительную критику, допустим, автомата Калашникова можно (в крайнем случае) ответить короткой очередью, и инцидент будет исчерпан (иногда вместе с оппонентом), то в нашей ситуации описание работы прибора, похоже, действительно необходимо.

Итак, начнём с истории. Как бы ни было обидно для общечеловеческих догматов, первым и, с большим отрывом, лучшим, был тоталитарный и ужасный СССР. Уровень его научных школ и инженерных разработок был очень высок. Поэтому, к 70-м годам прошлого века, ничтоже сумняшеся, оценив перспективу и потенциальную пользу дистанционной ЭКГ-диагностики, на государственном уровне было принято решение – делать эту штуку. Тем более, подоспели результаты передачи ЭКГ с борта космического корабля. А для приземлённой задачи был выбран телефон. Разумно? Безусловно! Ведь это самый распространенный, а тогда и почти что единственный доступный гражданский канал связи.

А теперь оцените уровень разработчиков: ни о каких микросхемах памяти, не говоря о микропроцессорах, не могло быть для гражданской разработки и речи. Т.е., будьте любезны – транслируйте сигнал в реальном времени, памяти-то нет. А телефоны самые разные, с угольными микрофонами, например. А хрипящие сельсоветовские древние коммутаторы, а несоблюдение на телефонных линиях всех мыслимых стандартов по полосе пропускания, динамическому диапазону, уровню эхосигналов, нелинейным искажениям (забегая вперёд, скажу, что эти проблемы остались, а к ним добавились новые). Это, знаете, не на благополучном Западе с вылизанными и стандартизованными телефонными линиями работать, это что-то типа волочения изделий за танками. И ещё: абсолютно правильное решение – подключать прибор не к телефонной линии, а акустическим способом – чтобы можно было использовать любой телефон и не искать розетку, которой может и не быть. Забегая вперёд ещё раз, скажу, что нашей фирме это удалось не сразу, т.е. первые серии «Телекардов» подключались проводом к своей радиотелефонной трубке, что было очень неудобно.

Итак, советские инженеры приняли единственно правильное на тот момент решение – последовательная регистрация каналов ЭКГ (как в одноканальном электрокардиографе), передача во время регистрации, выбор модуляции: частотная, частотный детектор на приёмном узле, усилитель и чернилопишущее устройство на выходе. Регистрация ЭКГ выглядела примерно так: «Танечка, давай отведение V1». Танечка ставит электрод в нужную позицию и нажимает кнопку. Идёт звуковой сигнал, на приёмной станции включают регистратор, записывают часть ЭКГ. Остановка, затем: «Танечка, давай следующее». И так все 12 каналов.

Трудоёмко? Безусловно. Но система свои функции выполняла. Были даже случаи, когда при отсутствии телефона в доме, больного подвозили к телефону-автомату, затаскивали в кабину и там делали запись. И ничего, всё работало.

Нет, мы, конечно, можем, ухмыляясь в айтишные усы и почёсываясь смартфоном последней модели, фыркать при виде такой работы. Тем более, что халаты докторов на приёмной станции были всегда в брызгах чернил – при помехах перо дрожало и чернила разлетались веером. А уж если увидеть, как ломали стены при монтаже приёмных станций – ведь они были такие огромные, что в обычную дверь не проходили…

Но на этой аппаратуре, которой Союз оснастил практически всю «глубинку» за два (!!) года, записывали и передавали 800 тысяч ЭКГ в год! Вот это умели люди работать. А мы сейчас радуемся ста тысячам. Может быть, потому что тендеров не было, откатов, опять же? А разработчики были профи, а не так, как сейчас – каждое ООО своё, как бы помягче сказать, «О» продвигает.

Чем это кончилось? Наступил август. И медленно-медленно всё пошло коту под хвост. Т.е. не коту, конечно. Тяпнули всё богатейшее наследство, и стал Израиль впереди планеты всей в области телеконсультаций. В общем – правильно. Если мы своего ценить не умеем, самоуважением не отличаемся, то и поделом нам.

Но свято место пусто не бывает, а сидеть у разбитого корыта – не самое плодотворное занятие. Тем более – ситуация со связью кардинально поменялась. И старая аппаратура уже давно ушла в металлолом.

А телеконсультации ЭКГ нужны. Это действительно полезная и необходимая вещь в отличие от откровенно показушных видеоконференций телемедицины «парадной». И для этой самой дистанционной ЭКГ нужен прибор. Прибор для «глубинки», для слабо подготовленного персонала, для массового пользователя. Массовый прибор. Простой в эксплуатации и надёжный как автомат Калашникова.

Теперь, дорогой читатель, давайте попробуем вместе спроектировать такой прибор. Ручаюсь, скучно не будет. Вы поймёте почти всё, а если Вы инженер, то – абсолютно всё. И станете убеждённым сторонником «Телекарда». Более того, при последующем обсуждении вопросов транстелефонной ЭКГ Вы будете регулярно пользоваться такими положениями как: «надёжность оборудования никакими другими его достоинствами заменена быть не может», «если можно сделать что-нибудь не так, то обязательно найдётся человек, который именно так и сделает», «не надо устанавливать реактивный двигатель на телегу!», «высшее образование – хорошая вещь, но к нему иногда необходимо и среднее…».

Начнём с эскизного проекта. И первый вопрос, на который необходимо ответить: какие каналы связи мы будем использовать? Ведь сейчас есть три основных широко распространённых канала: проводной телефон, сотовый телефон стандарта GSM и цифровая беспроводная связь (GPRS, CDMA, 4G и т.д.).

Будем исходить из реальных условий эксплуатации прибора. Где будет проводиться запись и передача ЭКГ? Естественно, в среде обитания нашего пациента. Ведь если он находится, допустим, в больнице, то запись ЭКГ и её передача в диагностический центр вряд ли потребуется; достаточно просто взять с полки обычный электрокардиограф и записать ЭКГ. Т.е. мы изначально предполагаем, что пациент, которому нужно записать электрокардиограмму, находится дома, на работе или в какой-то амбулатории, где нет квалифицированного кардиолога.

Какова вероятность того, что нам придётся воспользоваться только проводным или только сотовым телефоном? Или наоборот: никакой связи, кроме 4G нет? Или ещё ситуация: случилось что-то неординарное, сотовая связь «легла» или заблокирована спецслужбами, коммутатор проводных телефонов вышел из строя, и у нас осталась только радиосвязь МЧС. Или нам нужно воспользоваться только спутниковым телефоном, т.к. наш больной находится в отдалённых районах, и другой связи там никогда не было и не будет.

Если мы правильно оценим эти вероятности, то и прибор наш спроектируем правильно, и он будет востребованным. Если же мы пойдём на поводу у фантазий и эйфорических представлений о «стремительном развитии телекоммуникаций», то смастерим очередной «нэпотрэб», т.е. вещь вроде бы и работоспособную, но никому не нужную.

Делаем предварительную оценку. Считаем наиболее распространенными каналами связи сотовый телефон стандарта GSM и обычный проводной телефон. Приходим к очевидному решению: проектируемый нами прибор обязательно должен передавать ЭКГ через обычный и сотовый телефоны, причём подключение должно быть акустическим - он должен работать как старая советская «Волна». Т.е. приложили его к микрофону телефонной трубки – и всё, передача должна быть обеспечена. Любой телефонной трубки, хоть современного смартфона, хоть архаичного ТАП-57.

Можно ли отказаться от этого требования и упростить себе жизнь, сделав передачу через, допустим, GPRS канал сотового телефона? Нет, нельзя! Причина очевидна: сотовая связь есть не везде, как это ни странно. Например, в Харьковской области я могу легко показать десятки сёл, где мобильные телефоны или не работают, или работают только тогда, когда поднимаешься на горку. И вот ситуация: в сельской амбулатории у нас есть древний, как экскременты мамонта, проводной телефон, рядом у нас больной с подозрением на острый инфаркт миокарда, а сотовая связь только на горе. И что же нам – с больным на горку ковылять? Или записать ЭКГ, а затем с прибором и мобильным телефоном на эту самую горку рысью?

А ещё хуже, когда в сотовой сети «пайлап» – в новогоднюю ночь, например. Там не то, что MMS передать, там дозвониться не всегда возможно. А инфаркт, увы, праздников не признаёт, и ждать не любит, кушает и кушает сердечную мышцу необратимо. Так что, будьте любезны, дорогие разработчики, сделайте так, чтобы мы при необходимости этот замшелый сельский телефон могли использовать, и чтобы качество передачи ЭКГ было «цифровым» и ничуть не хуже, чем при использовании суперсовременных «девайсов». Это сложно? Да, это очень сложно! Но необходимо.

Теперь оценим перспективы современных цифровых каналов связи. Т.е. допускаем, что Интернет в месте, где нам нужно записать ЭКГ, есть, а никаких телефонов нет. Это исключительно маловероятная ситуация, но предположим, что это так. Тогда наш звуковой сигнал, который содержит информацию о записанной электрокардиограмме, можно передать методом IP телефонии. И его нет? Не беда, записываем акустический сигнал через стандартный микрофон компьютера и передаём этот файл любым способом.

Это неоптимальное решение? Да. Но такая ситуация будет встречаться исключительно редко и оптимизацией при передаче следует пожертвовать в пользу унификации способа передачи. Как сказал академик Моисеев: «Оптимального в природе ничего нет, разве что миниюбка на максижопе — минимальные затраты при максимальном эффекте».

Если мы хотим максимально полно использовать возможности любой доступной связи, нам необходимо превратить записанную оцифрованную ЭКГ в акустический сигнал, который пройдёт везде, где может быть передан голос человека. И передаст эту самую ЭКГ «в цифре».

Ничего себе задачка! Это ведь нужно проектировать собственный специализированный модем, который способен пробиться через линии с плохим соотношением сигнал/шум, через вокодер мобильного телефона (чур, меня!), через любые цифровые АТС с компрессией речевого сигнала, через адаптивные фильтры современных телефонных аппаратов и т.д. и т.п. Более того, он должен иметь симплексную передачу, быть нечувствительным к кратковременным перерывам связи, да ещё и через угольный микрофон (святители-угодники!) передавать цифровой сигнал. Плюс - кодирование должно быть в помехоустойчивых кодах с коррекцией ошибок. И электрокардиограмму нужно передавать за приемлемое время – 2-3 минуты максимум. Да уж, здесь остаётся только в соответствующих выражениях помянуть царя Давида и всю кротость его.

Эврика! А не упростить ли нам себе жизнь, может быть, пойдём по пути израильских (и некоторых российских) разработчиков? Бог с ней, с цифровой передачей, будем передавать записанную ЭКГ проверенным методом «Волны», т.е. превратим сигнал опять в аналоговый и будем подавать его последовательно, канал за каналом, на ЧМ модулятор? На приёмном конце линии поставим современный компьютер, сделаем программный частотный детектор и нате вам, доктора дорогие, продвинутую технику. А ежели не нравится, то мы вам объясним, что точно так работают передовые девайсы некоторых ужасно развитых стран, и вам хвост лучше не поднимать.

Или всё-таки GPRS? Объявим это перспективным и современным техническим решением, игнорируем тугодумов, которые собираются разрабатывать собственный модем, а ещё лучше – возьмем готовые блоки, благо их в продаже навалом, используем, например, TCP/IP протокол и вперёд. Всех, не оценивших нашей молодёжной логики, объявим гадами-ретроградами. Докторов-обскурантов мы слушать не будем, а на тот факт, что GPRS передачи имеют низкий приоритет в GSM сетях, и могут либо запаздывать, либо вообще теряться, мы спокойно закроем глаза.

Впрочем, хватит шуток. Наш путь, дорогой читатель, в трудную, но увлекательную область проектирования радиоэлектронной аппаратуры.

Как же всё-таки мы будем передавать через телефонную линию оцифрованную ЭКГ? Не попробовать ли нам применить близкие к оптимуму псевдошумовые широкобазовые сигналы, имеющие автокорреляционную функцию в виде дельта-импульса? Используем прямой цифровой синтез, благо частотный диапазон позволяет. Избыточность близка к нулю, приём в виде свёртки посылки с её прототипом обещает теоретически оптимальную помехоустойчивость, полоса пропускания используется полностью, короче – даже портреты великих математиков улыбаются со стены. Но, стоп! Какие-такие псевдошумовые сигналы? Мы забыли про вокодер. Он, собака английской разработки, как только увидит шумоподобный сигнал, так сразу и превратит цифровой поток в сообщение: «передаётся шумовой сигнал с амплитудой N». И у нас на приёмной станции вместо нашего псевдошума будет чужой псевдошум. Приехали, через мобильник эта теоретически оптимальная прелесть не пройдёт!

Тогда, рассердившись на свою ошибку и потратив изрядное количество времени и сил, мы попробуем использовать стандартное решение в виде энергетически оптимальной дискретно-фазовой модуляции. И опять неприятность: какие параметры формирующего фильтра Найквиста ни закладывай, спектр сигнала (который анализирует вокодер) получается таким, что он его как ограниченный в полосе шум воспринимает. Вот же чума на нашу голову…

А целая группа амплитудных модуляций, включая квадратурную? Нельзя, у нас акустическая передача и уровень сигнала постоянно «плавает». Ось, лыхо! А комбинированные модуляции? Нельзя, амплитудно-частотная характеристика канала связи неизвестна и может изменяться в процессе передачи, замучаемся принятый сигнал дешифровать. А если подстраивать АЧХ в ходе передачи? Нельзя, необходима квитанция, т.е. переход на дуплекс, а у нас из-за требования передачи по мобильнику этого делать нельзя – он нам квитанции будет присылать с большой и произвольной задержкой.

Приехали! Так что же, советские инженеры были правы, только классическая частотная модуляция от Армстронга? Которая через вокодер мобильника без искажений тоже не пройдёт, увы.

Да, советские инженеры были правы, но мы попробуем модифицировать их способ передачи. Сделаем частотные посылки дискретными по частоте и по времени. А чтобы вокодер не понял в чём дело, минимизируем расширение спектра на фазовых переходах. Т.е. одна посылка начинается из нулевого значения сигнала, выписывает несколько колебаний синусоиды, и когда она попадает в ноль (через целое количество периодов), мы изменим частоту. И опять с нулевого значения сигнала начнём рисовать синусоиду, но уже другой частоты. Фактически это MSK, т.е. вариант частотной манипуляции с минимальным сдвигом (Minimal Shift Keying).

Ну что, включаем? Работает? Отлично работает! Картинка – загляденье, и через мобильник, и через грязные и косые и кривые старые линии, и через навороченные цифровые радиотелефоны (с адаптивными фильтрами длительно существующих тонов), и через радиостанции. Везде проходит. Помехоустойчивость? При дешифровании спектроанализатором скользящего окна – не оставляет желать ничего лучшего! Итак, цифровая связь от нашего прибора через все возможные телефонные и радиолинии у нас появилась. А скорость передачи? А вот с этим, мягко скажем, невесело.

Но давайте прервёмся на минуту. И ответим на вопрос: как всё-таки передаётся «цифра» при использовании такой модуляции. Потому как не верят. Серьёзные молодые люди, увешанные нетбуками, смартфонами, планшетниками и прочими «девайсами», погруженные в Интернет с пубертатного возраста и консультирующие главных врачей по техническим вопросам, – не верят! Категорически отказываются это понимать: «Н-е-ет, (а глаза с хитрым ленинским прищуром), нет! У вас сигнал проходит через микрофон, значит – он аналоговый. Вы нам очки не втирайте, у вас передача не цифровая, а псевдоцифровая». Главврач согласно кивает: «А вы нам объясните так, чтобы и я и мой эксперт поняли».

Ладно, с Главного какой спрос? На нём всё многосложное хозяйство больницы и пара сотен подчинённых, ему все эти технические термины, что древнеиндийская грамматика. Единственное, что он усвоил в данной теме: цифровой = хорошо, аналоговый = плохо. И всё. А здесь ему какая-то фирма пытается лапшу предложить, а его эксперт, отличный специалист, кстати (представляете, он главврачу Интернет подключил!), говорит – лажа! Обманывают! И Главный верит, конечно.

А вот сотрудники нашей фирмы при виде таких экспертов привычно звереют и начинают что-то тихонько бормотать сквозь зубы. Не будем уточнять что именно, но только слова очень нехорошие. Потому как советское образование приказало долго жить, и высшее (образование?) осталось, а вот среднего – не усматривается в данном случае.

Ладно, смотрим на картинку.

Всё очень просто: каждый отрезок синусоиды (они выделены цветом) отвечает за передачу соответствующей цифры. Т.е. принят, например, отрезок синусоиды с частотой 700 Герц, значит, нам прислали число, скажем «5». Следующий отрезок имел частоту 1200 Герц – это нам прислали нолик. Потом пришёл, допустим, отрезок 1500 Герц – это нам прислали четвёрку и т.д.

– Ну, это понятно, – говорит эксперт. – А вот как оно через микрофон пройдёт? Надо было вам «блютуз» ставить, у вас устарелые технические решения и технологии вчерашних дней. Главврач с лицом, выражающим административную озабоченность, согласно кивает.

– А почему бы ему не проходить? – говорит наш сотрудник. – Микрофон эти частоты пропускает, не так ли?

– А-р-р-р, кулдык-кулдык-кулдык(!), и ещё раз кулдык(!!), – взрывается эксперт. – Какая древность, какая архаика в эпоху Интернета! Ваши разработчики – замшелые пни, совдеповская школа, на коленке космический корабль пытаетесь собрать! В то время как формат 4G уверенно контролирует виртуально-интерактивный самоподтирочный унитаз, а фирма «Майкрософт» разрывает мозг всему человечеству новыми версиями своего продукта,… а вы здесь (!) у нас (!) время отнимаете?! – И удаляется, гордо завернувшись в павлиний хвост.

– Да, ребята, – говорит Главный (он уже не знает, кому верить). С продукцией-то у вас нелады, вам бы ещё немного подучиться,… а потом и приходите, всего хорошего, до свидания!

Недоработка вышла, жаль. Как же нам объяснить, да так, чтобы было совсем просто? А если так: пусть есть сельская свадьба – это легко себе представить. На свадьбе пьют и поют. Драку мы не заказываем, хотя она будет. А нам нужно с этой свадьбы (где весь народ вдребадан) передать цифровой код, ну, допустим, число 328. И передать в условиях помех, т.е. шума, гама, драки и т.п. Тогда мы возьмём и пронумеруем песни, которые обычно поются в подобных случаях. Пусть «Катюша» будет иметь номер 8, «Ты ж мэнэ пидманула» будет вторым номером, а «Калина» будет третьим номером в списке. Тогда, если мы можем влиять на репертуар певцов, то пусть они сначала споют «Калину», потом «Ты ж мэнэ пидманула» и завершат «Катюшей». Поют, отлично поют, мы даже по телефону разбираем, что сейчас поют. А вот подрались – шум, гам, битая посуда. Но мы всё равно знаем, что в этот момент они пели «Калину», т.е. передавали цифру 3.

Итак, с помощью такого нехитрого метода мы передали по телефону из помещения, где гуляет пьяная свадьба, цифровое сообщение, в данном случае 328. Но могли и любое другое. Т.е. передача цифровой информации была обеспечена в условиях шумов и помех.

Точно так же поступает и «Телекард». Он берёт число из своей памяти и поёт соответствующую песенку. Только песенка эта очень простая, всего лишь одна нота. И песенки поются одна за другой без перерыва. И передаются они очень быстро.

А приёмная станция слушает эти песни и определяет их номер в списке. Этот номер и будет принятым цифровым сообщением. Обратим внимание, что даже если какая-то часть песенки пропала, то её всё равно можно опознать. Это и есть помехоустойчивый канал связи на базе дискретной частотной модуляции с Minimal Shift Keying.

– Эх, не догадались мы рассказать это Главному.

– А ты уверен, что ему не всё равно? Более того, он и так понял, но эти доморощенные эксперты...

– Не будем о грустном. К технике это отношения не имеет.

А мы с Вами, дорогой читатель, продолжим разработку прибора. Как нам удаётся передавать «цифру» уже понятно. Как её принимать, в общем, тоже понятно: измерить частоты этих самых приходящих посылок и восстановить то цифровое сообщение, которое нам прислал «Телекард». Кстати, это самый сложный узел всего программно-аппаратного комплекса. Потому как телефонная линия может сделать с нашим сигналом всё что угодно. Может изменить уровень сигнала, а может его менять произвольно, тем более что наш пользователь очень часто буквально размахивает прибором перед телефоном, или наоборот. Понятно, что громкость меняется и иногда очень быстро. Но это ещё ерунда. Телефонная линия может шуметь (не страшно, у нас гребенчатая АЧХ на приёме). Она может трещать (не страшно, у нас система ШОУ на входе). Может иметь регулярные монохроматические помехи (не страшно, у нас адаптация к спектрам принятого сигнала). Может иметь нелинейные искажения (неприятно, но не страшно, мы ведь выделяем только основные гармоники посылок), может иметь сдвиг частоты (а вот это хуже, но до величины ±50 Герц мы устоим), может иметь кратковременные падения уровня сигнала до нуля (неприятно, но корректируется помехоустойчивыми кодами). Может иметь выраженное эхо (абсолютно не пугает), может подмешивать в наш сигнал чужой разговор (а мы его игнорируем).

А что страшно? Страшен сильный «оверквоттинг» в линиях мобильной связи. Это когда нагрузка на соту превышает расчётную. Т.е. провайдер экономит на оборудовании и «рубит бабло». В результате система GSM работает с перегрузкой, и телефон не передаёт некоторых компонентов речи и периодически замолкает (да Вы, несомненно, встречались с этим у дешёвых и гнусных провайдеров, когда абонента понимаешь через слово, в основном – догадываешься). Но мы и с этим до определённой степени научились бороться.

Ещё страшны «самопальные» АТС и самопальные же GSM-шлюзы. Вот это монстры. Там руссише-ерфиндер может такого на-и-зо-бре-тать, что матюги по этим линиям как-то можно передавать и принимать (что удивительно), а остальные слова разобрать - практически не удаётся. Но т.к. все наши абоненты ненормативной лексикой владеют, для них проблем нет, а вот «Телекард» может лечь. Очень редко, но – бывает.

Конечно, помехоустойчивость использованной модуляции – дело важное, но всё равно в процессе эксплуатации будут встречаться ошибки при передаче. Т.е. собирались петь «Катюшу», а тут подъехал Мыкола. А у него в драндулете – сабвуфер. Мы слушаем-слушаем и не можем понять: и не «Калина» и не «Катюша», а только уханье доисторических ящеров вперемежку с воплями то ли раненых гиен, то ли бешеных шакалов. Что прикажете делать, какое решение принять?

А вот для этого существуют корректирующие коды: если у нас пропала «Катюша», то по остальному использованному репертуару мы можем точно восстановить сообщение, которое должны были получить. Естественно, такой метод требует передачи дополнительных поверочных символов и плохо влияет на скорость. И ещё, скорректировать ошибочные символы можно только в пакете, который контролируют символы поверочные. Чем пакет больше, тем меньше (относительно информационных) нам требуется поверочных символов, тем меньше мы влияем на скорость передачи. Естественно, при любой цифровой передаче разработчики стремятся пакет увеличить. И это правильно, но не всегда.

Например, пакет пострадал необратимо. Восстановить мы его не можем. Его нужно передавать повторно. Как поступает стандартная система: она ждёт квитанцию от приёмника и если пакет не принят (пострадал), то приёмник сообщает об этом передатчику (не выписывает квитанцию о приёме). А передатчик повторяет передачу, пока не получит квитанции о правильном приёме. Но чем больше пакет, тем большее количество символов пропало, тем дольше нам нужно передавать повторный пакет взамен утерянного. А время-то идёт. А если несколько пакетов подряд мы принять не можем? А время-то идёт…

Понятно, для нашего случая ургентной передачи электрокардиограммы, мы вынуждены пользоваться коротким пакетом и простейшим кодом типа SEC/DED (однократная ошибка исправляется, множественная ошибка только обнаруживается). Но это отнюдь не потому, что разработчик «Телекарда» - тяжёлый маразматик, это потому, что характер помех у нас может быть негауссовым. Можно, разумеется, было бы применить код Рида-Соломона с перемежением корректируемой последовательности, и он бы прекрасно работал. Но при выпадении большого куска переданного сигнала потери были бы много-много серьёзнее, чем даже в случае отсутствия коррекции вообще.

Именно поэтому «Телекард» полностью компенсирует все ошибки, которые может, а все, которые не может – исправляет исходя из априорного знания характеристик сигнала ЭКГ и знания апостериорной вероятности ошибки передачи каждого символа. Естественно, все ошибки, которые исправляются хоть с какой-то погрешностью, он помечает на принятой электрокардиограмме. Электрокардиограмма должна дойти! Хоть тушкой, хоть чучелом, хоть с плохо читаемыми фрагментами – должна дойти! И не завтра, и не после дождичка, она должна быть подана кардиологу на стол сейчас.

Это как автомат: его главная задача – стрелять. И он должен стрелять – грязный, нечищеный, забитый нагаром, замёрзший или перегретый, – стрелять должен. От этого зависит жизнь его хозяина. А у нас иногда – жизнь нашего пациента. Но это так, знаете ли, неуместный пафос в победившем обществе потребления, где здоровье и самоё жизнь человека – тоже рыночный товар (почти по Фридману получилось).

Ну, вот, трансляция цифрового сигнала через любые каналы, предназначенные для передачи голоса, у нас есть. Декодирование принятого сигнала тоже спроектировано и работает (здесь в описании я очень многое опустил: от компенсации медленного джиттера посылок, до выбора окна данных при спектральном анализе принимаемых реализаций).

Теперь вернёмся к скорости передачи. Она мала. Почему? Всё просто: применённый нами тип модуляции всем хорош, но есть и недостатки. В реальной разработке иначе не бывает. Нам нужны дискретные по частоте посылки, начинающиеся из ноля и уходящие в ноль при выбранной нами длительности. Наша длительность – 10 мс, меньше нельзя – вокодер не поймёт. В эту длительность укладываются с целым числом периода только частоты, кратные сотне герц. Т.е. 100..200..300 и т.д. В разрешённой для использования полосе их мало, от 300 до 3000. Реально – ещё меньше, если мы рассчитываем встретить дефектную телефонную линию. В итоге наш цифровой канал заведомо низкоскоростной, хотя и очень помехоустойчивый. И если мы попытаемся передавать оцифрованную ЭКГ «напрямую», то будем ожидать окончания передачи как бы не до морковкина заговенья. Нужен, понятное дело, компандер, т.е. связка компрессор/декомпрессор. Причём компрессия должна быть неискажающей, т.к. мы ставим перед собой задачу полного соответствия ЭКГ переданной по телефону, электрокардиограмме, записанной на самом лучшем стационарном электрокардиографе. Забегая вперёд, могу сказать, что наш компандер и тракт передачи обеспечивают действительно полное их соответствие: можно положить одну ЭКГ на другую и линии совпадут в мельчайших подробностях.

Как этого добиться? Делать специализированный компрессор именно для сигнала ЭКГ (для других сигналов он будет менее эффективен). Для начала проведём вероятностный анализ мгновенных приращений сигнала электрокардиограммы и построим закон распределения.

Очевидно, что количество малых приращений несоизмеримо больше, чем больших. Это понятно, большие приращения появляются только во время QRS комплекса, а малые – всё остальное время. Так, это уже кое-что. Мы можем применить известный со времен Сэмюэла Морзе метод: будем кодировать малые приращения коротким кодовым словом, а большие - длинным.

Теперь посмотрим на энергетический спектр PQRST комплекса и увидим почти экспоненциальный спад мощности спектральных компонентов по мере увеличения частоты. Сдвинем скользящее окно в интервал диастолы и увидим, что высокочастотные компоненты совсем исчезли. Значит, можно понизить частоту дискретизации во время диастолы, ведь условие Котельникова всё равно будет выполнено (если, конечно, у нас качественный усилитель, а не самопал от «ООО»). Хорошо, теперь мы можем оцифровывать ЭКГ с нормальной частотой, а потом в зависимости от величин приращений, сделать ресэмплинг, причём ресэмплинг динамический, когда на каждом участке ЭКГ будет использована соответствующая частота дискретизации. Это уже серьёзнее, будем использовать этот метод и зададим себе вопрос: а зачем нам равномерная дискретизация по уровню в области больших приращений? Перейдём на В-кодирование. Тогда возникает проблема ошибки передачи больших приращений. А если компенсировать её на следующем шаге, т.е. записывать невязку и добавлять в следующем такте к входному сигналу? Получается адаптивная дифференциальная импульсно-кодовая модуляция (один из её вариантов). Отлично, но нам для идеального «прописывания» вершин зубцов нужна высокая точность. Тогда мы используем метод трансакций – попросту говоря – будем давать сдачу. Т.е. этот дискретный отсчёт электрокардиограммы мы будем передавать столько раз, сколько нужно, чтобы выйти на нулевую ошибку. Оптимизируем метод, скорректируем кривую В-кодирования. Проведём исследовательскую работу, в результате которой выясним, что старый ряд банкнот 1.3.5.10.25.50 рублей значительно удобней в обращении и упрощает получение сдачи относительно современного, т.е. 1.2.5.10.20.50 гривен.

Итак, последовательная комбинация всех этих методов даёт желаемый результат: электрокардиограмма передаётся без потери качества, 10 секундный отрезок 12 канальной ЭКГ за 80-140 секунд. Почему такой разброс во времени передачи? А всё просто: чем сложнее сигнал ЭКГ, тем больший цифровой поток получается, тем дольше мы его передаём. Недостатки метода? Есть, конечно (мы помним, что разработка – искусство компромиссов, а методов без недостатков не бывает). Нужен хороший усилитель, т.к. если он шумит или фонит, т.е. усложняет сигнал, наша система будет передавать ЭКГ неоправданно долго (может до пяти минут и даже больше).

Хотя, мы ведь заявляем полное соответствие стационарному электрокардиографу. Так давайте сделаем усилитель лучше, чем у него, качество записи никогда не бывает слишком высоким.

А что можно улучшить в ЭКГ усилителе, схема ведь общеупотребительная, у всех практически одинаковая? Тем не менее, это сделать можно.

Обратим внимание на условия, в которых работают обычный электрокардиограф и «Телекард». Если обычный прибор имеет длинные провода, которые идут к блоку усилителей, а с другой стороны к прибору подходит сетевой провод, то у «Телекарда» этого нет. Т.е. для электрокардиографа его подключение представляет собой вполне приличный диполь, и приём радиочастотных сигналов (да ещё с максимумом на определённых частотах) эффективно обеспечивается, а у нас уровень этой помехи намного меньше. «Телекард», вследствие малых размеров, представляет собой незначительный противовес к проводам-антеннам, и что особенно важно, его ёмкость относительно тела пациента много больше, чем ёмкость относительно земли. В итоге у нас меньший уровень радиочастотных наводок, которые имеют гадкое свойство просачиваться в полезный сигнал как вследствие детектирования на нелинейщине входных цепей, так и вследствие эффекта «маскировки спектров». Хорошо, а зачем тогда нужен компенсатор стандартной схемы (подача помехи в противофазе на чёрный электрод)? Не нужен совсем (если режекторные фильтры хороши и динамический диапазон «не выбран полностью»). Долой его! И с ним уходит дополнительный шум, вносимый этой схемой. Немного, но выиграли.

Пойдём дальше. Нам бы провода электродного кабеля сделать неэкранированными. Тогда при обрыве или повреждении кабеля его легко будет спаять самостоятельно, а при необходимости просто скрутить и замотать изолентой – прибор будет работать. Это очень важно при реальной эксплуатации. Можем мы такое сделать? Получается - можем. Но тогда обязательно будем симметрировать все блокировочные конденсаторы на входе усилителя, сделаем единственную «Мекку заземления», теперь это допустимо, т.к. компенсатора на чёрный электрод больше нет. Сравниваем нашу схему включения со стандартной: наша схема лучше по шумам и РЧ помехам, и как минимум, не хуже по помехам сети переменного тока. Отлично, займёмся полосой пропускания. Примем к сведению, что нам никогда не нужно будет вести записи с верхней границей полосы более 75 герц. Избавляемся от стереотипов и ограничиваем полосу аналоговыми фильтрами на 6дБ при 100Гц. Теперь вся дискретизация будет нам «спасибо говорить» т.к. условие Котельникова мы выполняем строго, и перенос высокочастотных компонентов через половину частоты дискретизации (то, что даёт шум и грязь в «самопальных» ЭКГ усилителях) практически подавлен на очень приличную величину (более 18дБ относительно стандартной схемы).

У нас теперь нет мусора на входе (помните, Garbage In - Garbage Out). И не нужно изощряться с его уборкой, чтобы он не попал на компрессор. Осталось подавить сетевую помеху 50 Гц и её гармоники. Да-да-да, гармоники тоже необходимо убирать. В том числе и чётные. И не допускать никаких нелинейностей ФЧХ (что очень важно) при цифровой предобработке сигнала.

Ну что же, осталось только не испортить аналоговые предварительные усилители. Выбрать соответствующий ОУ. И оптимизировать величины шумов тока и напряжения применительно к ожидаемому выходному сопротивлению источника сигнала. А это наша фирма умеет хорошо. В результате у «Телекарда» электрокардиограмма записывается «чище», чем у других приборов, а в условиях помех наш выигрыш ещё возрастает.

И это не потому, что мы взяли Бога за бороду, просто у нас специализированное устройство, которое всегда лучше универсального в тех условиях, для которых оно проектировалось. Никто же не ловит одной универсальной удочкой маленькую плотвичку и пудового сома?

Вы немножко устали, читатель? Отдохните, а я пока расскажу два случая из опыта эксплуатации «Телекарда».

В один из областных центров Украины приезжает киевская комиссия проверять использование закупленного за бюджетные средства «Телекарда» с целью обнаружить нецелевое расходование этих самых народных трудовых денег. Т.е. взяточники, проходимцы и казнокрады едут проверять людей, которые действительно очень хорошо работают. Это у нас в славянских традициях завсегда: умные и толковые спину гнут, а всякая плесень изображает руководителей. В областном диспансере – шухер! Готовятся к приезду руководящей братии. Дозвонились до нас и требуют нашего представителя.

– Да зачем? У вас всё хорошо работает, даже можно сказать – отлично.

– Вы не понимаете, у нас проверка…

– Да плюньте Вы на них…

– Нет уж, Вы, пожалуйста, нам помогите.

– Хорошо, сделаем.

И целый директор мчится по холодку на поддержку. Приехал, а комиссия уже сдвинула кустистые брови и наблюдает. Но с передачей ЭКГ – беда, бьются уже полчаса, а вместо электрокардиограммы на записи – не разбери-пойми что.

Проверяющие уже облизываются в предвкушении результативности своей миссии – как же, поймали за руку расхитителей государственных средств. С районом, откуда идёт передача, связь великолепная, слышно как бедная медсестричка рыдает в голос.

Наш директор берёт трубку.

– Как Вас зовут?

– На-ата-аша-а (и в слёзы)

– Наташенька, давайте не плакать. Вы вчера ЭКГ передавали?

– Да-а-а, весь день тренировались.

– И всё было нормально?

– Да-а-а, а вот сегодня (рыдания)

– Наташа, не плачьте. Скажите, как Вы электроды ставите?

– Как учи-или-и, я уже весь спирт извела-а.

– Подождите, какой спирт? Вы чем вчера электроды смачивали?

– Водой, у нас больше ничего нет.

– А сегодня?

– А сегодня мне дали спирт, потому что там коми-ис-си-ия, из Ки-и-иева.

– А водой потом Вы электроды смочили?

– А мне сказали, что спирт лучше, там же у вас коми-ис-сия.

– Наташа, спирт не проводит электрический ток, смочите электроды водой и повторите передачу. И перестаньте рыдать!

Дальше – отличная передача, и контролирующая шайка пошла, несолоно хлебавши, в кабинет к главврачу – поживиться хоть чем-нибудь.

А спирт, оказывается, действительно не проводит электрический ток!

Второй случай оказался полезнее для нас. Поехали мы в Киев, мать его городов русских, в высоконаучное заведение показывать «Телекард». Из этого заведения вышел учёный средних лет и средней мэтристости (т.е. не мэтр нисколько, а так – подмэтр-инфант), но с гордым поворотом головы, и отобрал у нас прибор. На проверку. А нам – в коридорчике посидеть досталось. Но недолго ждать пришлось, выходит и выносит.

– Заключение будет отрицательным!

– Можно узнать результаты испытаний?

– Он не работает.

– ???

Берём прибор, проверяем, всё в порядке.

– Он исправен.

– Нет, наш «Шиллер» ЭКГ записывает, а ваш прибор - нет.

– Электроды те же самые?

– Разумеется.

– Можно на них взглянуть? (это я вмешался)

– Идёмте

И мы попадаем в научное святилище, где потенциально могут клубиться будущие эмбрионы нобелевских лауреатов, хотя сейчас там никого нет, но электроды, действительно, – лежат на столе. Не говоря лишних слов, беру тестер и измеряю сопротивление. Пресвятая богородица (и далее по тексту) – да сопротивление у них в кабеле более мегома! Смотрю внимательно – да он же закис весь, сине-зелёные окислы проводов свисают из разъёма хлопьями. Канализацию они им прочищают, что ли? Но «Шиллер» работает, запись, правда, очень неважная, но разобрать можно.

– Вот, учитесь, европейский прибор, вот как надо работать!

Мои коллеги осуждающе смотрят на меня. Крыть нечем, дело в том, что у нас в приборе тогда стояла система контроля сопротивления электродов. И она сначала предупреждала о недопустимом сопротивлении, а потом и прибор выключала. Надо ли говорить, что взяли мы эту систему и выбросили к чёртовой матери? Потому как если в столичных храмах науки электродными кабелями сортиры чистят, то на периферии ими, видимо, свиней будут глушить перед забоем. И вообще, если наш человек чего изобрел сам (например, использовать шампунь вместо электродного геля и получить в результате недопустимо высокое сопротивление), то он от этого никогда не откажется, преодолеет все препятствия, все неудобства, все аппаратные и программные блокировки, а от своей идеи не откажется.

Итак, работа «Телекарда» для пользователя:

1. Надеваем электроды на пациента.
2. Нажимаем единственную кнопку на приборе (он адаптируется 12 секунд и 10 секунд записывает ЭКГ). По окончании записи подаётся звуковой сигнал, ЭКГ сохраняется в памяти.
3. Если на приёмной станции готовы принять ЭКГ, то нажимаем эту единственную кнопку ещё раз. Прибор поёт свою песню, подносим его к телефону, с помощью которого мы говорили с оператором центральной станции, и ждём.
4. Примерно через две минуты прибор подаст звуковой сигнал и выключится, голосовая связь с центральной станцией восстановится, получаем консультацию кардиолога.
5. Принимаем решение, что делать с пациентом: срочная госпитализация, соответствующая неотложная помощь на месте или успокоительное доброе слово. Всё. Истратили мы на процедуру не более пяти минут. Если, конечно, не переспрашивали по десять раз, какой препарат в какой дозировке вводить.

А теперь о критике «функционально неполноценного изделия» (додумались же до такой глупости жертвы Майкрософта). В чём, спрашиваешь, эта неполноценность, болезные?

– А экранчика-то нет, электрокардиограмму у постели больного не видно, ха-ха.

– Да экранчик поставить не проблема, только не нужен он. Если персонал, приехавший на вызов, способен сам адекватно проанализировать ЭКГ больного, то ему никакая телемедицинская консультация не нужна. А если не способен, то никакой экранчик ему не поможет. А ещё, для того, чтобы грамотно разобраться в сложной ситуации, у постели больного кроме электрокардиографа должен быть кардиолог, а они в очередь на фельдшерскую работу пока не стоят (хотя, может быть, мы скоро доведём родную медицину и до такого маразма?)

– А вот мы видели систему, настоящую, продвинутую, так там через «блютуз» всё летит на телефон, с телефона летит на облачный сервер, в общем хай-тек настоящий. А ещё – ЭКГ сама падает на приёмную станцию, оттуда на мобильный врачу падает эсэмэска, короче, там и приём автоматический и даже автоматическое заключение, вот так! А у вас одна кнопка на приборе, прямо как в совдепии.

– Кто летит и что куда падает, Вы шутите? В селе давно бывать изволили? А в амбулатории провинциальной? С участковым врачом по домам ходить когда-нибудь приходилось? А работу врача «Скорой» Вы как себе представляете, по американским сериалам?  Поймите, прибор для транстелефонной ЭКГ работает в тяжелейших условиях: его роняют, рвут ему провода, забывают на тридцатиградусном морозе, бросают под стеклом в машине СМП, которая нагревается на солнце, заходят с мороза в тёплый дом и заиндевелым прибором записывают ЭКГ. Какие, к чёрту, блютузы и смартфоны? Они только резко снижают надёжность системы и усложняют её эксплуатацию. Мы регулярно заменяем вырванные с мясом провода, разбитые вдребезги корпуса приборов, забытые и потёкшие батарейки. А насчёт одной кнопки; так наши инженеры несколько месяцев добивались того, чтобы прибор управлялся именно одной кнопкой. Потому как сельская фельдшерица вечером корову доила, а тут у деда Ивана плохо с сердцем, она, прямо от коровы, пошла деда смотреть, и его ЭКГ в район передавать. Ей не разбираться в кнопочках и экранчиках надо, она всё равно их забудет, а нажать на «Телекарде» одну кнопку один раз, а потом ещё раз. И слушать, что ей скажут из районной больницы. Понятно?

– И всё-таки, почему у вас нет автоматического приёма ЭКГ и автоматического заключения? Это же так удобно, система сама анализирует принятую электрокардиограмму, и если она нормальная, то врача не беспокоит, если может сама разобраться, то присылает своё заключение, и только если ну очень сложный случай – посылает врачу SMS, чтобы он посмотрел ЭКГ.

– И не будет никогда! Ни того, ни другого, категорическое – нет! С автоматическим заключением всё понятно, оно, чтобы Вы знали, запрещено в развитых странах. Но разрешено экспортировать такие устройства в жёлтые и чёрные страны и страны СНГ. Попробуйте-ка применить в Штатах такой прибор, вам быстро прямую кишку наизнанку вывернут.

– Фу, как грубо! А автоматический приём почему вы сделать не смогли? Квалификации не хватает? Копируете советские разработки полувековой давности?

– Это, пожалуй, пока единственный осмысленный вопрос от Вас. Попробую показать на простом примере. Пускай есть автоматический приём. Принятые ЭКГ складируются, доктор на приёмной станции периодически их просматривает и перезванивает тем, кому необходимо. А теперь представьте себя на месте фельдшера «Скорой». У него три срочных вызова, он на первом: у больного то ли инфаркт, то ли тяжёлая межрёберная невралгия. ЭКГ необходима, она записана, передана и – тишина. Телефон молчит. А два вызова ждут. А телефон молчит. Больному хуже, да он ещё и под мухой, какая-то пена пошла, пульс чаще, вроде аритмия. А телефон молчит. Но жена говорит, что бухали, а потом какой-то ерундой закусывали, и все его дружки тоже пеной плевались. Ваше решение? А телефон молчит. То ли ЭКГ не дошла, то ли врач вышел в магазин, то ли дозвониться не могут? А может, на ЭКГ ничего и нет, потому и не звонят? А телефон молчит. Родственники посматривают на Вас недобрым глазом. Позвоните сами? Звоните, но задайте себе вопрос, а за каким чёртом был сделан этот самый автоматический приём. Кстати, те два вызова ждут, уже перезванивали диспетчеру, ругались, одному больному совсем плохо.

Впечатляет?

– Ну ладно, а почему «Телекард» не может работать как электрокардиограф?

– А вот это неверно. Может, и очень просто и удобно. Используете любой компьютер, ноутбук, нетбук, планшетник или даже смартфон. Просто установите на него нашу бесплатную программу. Поднесите «Телекард» к микрофону выбранного Вами устройства, и через две минуты ЭКГ у Вас на экране, на принтере, можете её хоть доктору показать, хоть на заоблачный сервер послать, хоть ещё куда подальше.

– Вы нас ни в чём не убедили.

– И не надеялся.

– И вот что, с Вами очень трудно разговаривать, Вы неинтеллигентны.

– Отвечу словами Тимофеева-Ресовского: «Я не интеллигент - у меня профессия есть».

В заключение хотелось бы привести иллюстрацию электрокардиограммы, переданной по телефону «Телекардом», пусть доктора сами оценят. Думаю, что качество записи удовлетворит и специалистов от IT. Хотя, как знать, кнопочек-то на приборе маловато, а экранчика вообще нет.

– Эге, – скажет критик, – это вы идеальные условия у себя в лаборатории создали. Вы бы ещё подключили имитатор вместо человека. А вот вы реальную работу покажите, когда запись из дома больного, да персонал не из вашей фирмы, да телефон неизвестно какой.

– Пожалуйста, – отвечу я, – нет ничего проще, недаром у нас более ста тысяч таких передач каждый год делается. Сейчас попросим, и нам пришлют результаты. Прямо «с конвейера» возьмут, чтобы чистоту эксперимента соблюсти.

– Ну как, недурно для «потока» исследований?

– Знаете что, бросьте Вы хвастаться техническими достижениями, отличные у вас записи. Если бы все ЭКГ были такими, проблем бы не было. Вы лучше скажите – как решаете вопрос с персоналом?

– Да, доктор, это вопрос «в десятку». Персонал – это альфа и омега наших бед и несчастий. Впрочем, и успехов – тоже. Если собрались грамотные люди, и хотят работать, то результаты оказываются удивительными.

А из всех проблем при передаче – только одна из десяти имеет техническую природу. Все остальные – «человеческий фактор». Чисто эмпирическим способом мы выяснили, что необходимо заставить, подчёркиваю – административно заставить, каждого, кому дали «Телекард», сделать десять передач в центр. Неважно, больные, здоровые, может сам себя записывать, но десять передач сделать должен. А дистанционно-диагностический центр сразу же после ввода системы в эксплуатацию должен принять сотню ЭКГ. Тогда дело пойдёт. В противном случае – замрёт, и аппаратура тихо перекочует в пыльные чуланы, а компьютер отнесут в бухгалтерию. А перед смертью системы нам будут поступать рекламации.

– Алло, цэ Трэдэкс? Мы пэрэдаемо вашу ЭКГ, а вона нэ бэрэться! (Мягкий южнорусский говор вызывает в данном случае не улыбку, а желание выругаться)

– Да, это он. Как Вы передаёте ЭКГ?

– Бэрэмо, запысуемо, кнопку нажалы, у дэдэцы позвонылы, а вона - нэ бэрэться!!

– А что сказали в ДДЦ?

– Казалы, шо воно нэ захватуе, сигналу нэма.

– А Вас они слышат нормально?

– Ага-ж.

Так-так-так, картина проясняется.

– А Вы подносите «Телекард» к телефону?

– Не, Мыколаниколаёвыч сказал, шо не надо, там блутус стоить.

– Кто такой этот Мыколаёвыч? У Вас же есть инструкция и рисунок в ней!

– Дохтор.

– Молодой?

– С институту.

Ага, ещё один продвинутый пользователь на нашу голову. Но ничего, это лечится. Через 40 минут интенсивных и нервных консультаций по телефону – УРА(!) – первая электрокардиограмма передана и принята. Наш сотрудник вытирает со лба обильный пот и обещает завтра же начать искать другую работу, он говорит… впрочем, неважно, отойдёт через полчасика, и всё будет нормально.

Значительно хуже, когда систему приговаривают к пыльному чулану в тишине. Иногда это происходит потому, что пользователи не понимают: у телефона есть микрофон (инструкцию они не читают и традиционно игнорируют). Они прикладывают «Телекард» к тому месту, откуда слышат голос абонента «шоб там було чуты», причём прикладывают обратной стороной, динамиком «Телекарда» к себе. Компьютер на приёмной станции, понятное дело, ругается и русским языком пишет красными буквами предупреждение. И хорошо, если в ДДЦ оператор прочитает это сообщение и добьётся от фельдшера правильной работы с «Телекардом», а не махнет рукой: «Негодяща система!».

Наш отечественный персонал – это отнюдь не вышколенные высокооплачиваемые германские или французские медицинские сёстры. Это энтропия в чистом виде. Причём воздействовать на них никак нельзя. А уж аппаратура в таких условиях должна по простоте использования, по надёжности и дуракоустойчивости, превышать все мыслимые стандарты, даже военные. Потому как солдату, который будет упорно вставлять в автомат магазин задом наперёд, товарищи поправят мозги самым недемократичным и отнюдь не толерантным способом, и он мгновенно осознает свою ошибку. А у нас же (если что-нибудь задом наперёд вставить невозможно) приговор скорый, беспощадный и обжалованию не подлежит: «Воно нэ робэ. Бо негодяще!».  

А вы говорите – хайтек, телекоммуникации, информационные технологии...

Кстати, горячо любимая администрация тоже не отстаёт. Может такого натворить, что сводный батальон пьяных санитарок, допущенных к врачебной работе, покажется профессионалами экстра-класса. Например, можно выбрать корпоративную сеть у самого дешёвого (во всех смыслах) провайдера. Будет связь для подростков, качество – ноль, надёжность ниже ноля, покрытие – фрагментарное. Или, например, дешёвые уцененные мобильники. Для ургентной системы (реальный случай!). Или установили и приёмную, и передающую аппаратуру в первичном звене, и кто куда теперь эти ЭКГ передавать будет, смысл какой, кто кого консультирует? А теперь и изменить ничего нельзя – проще докупить приёмные станции для больниц. И это, заметим, чисто административный прокол, связанный с тем, что ни с нами, ни со своими специалистами до закупки никто не беседовал, и не собирался даже. Напортачили от всей административной души.

А типичное отношение к врачам? Устанавливают приёмную станцию «Телекарда» в реанимации. И – вперёд, доктора дорогие, – бесплатно обрабатывайте ЭКГ целого города. А ваших обязанностей в реанимации никто не отменял, арбайтен-арбайтен, труд делает свободным! Результат? Доктора поднимают телефонную трубку и … больше её не кладут. Дозвониться невозможно. Finita la comedia.

Справедливости ради, бывает, конечно, и администрация умная и профессиональная. В одном из городов Украины сами нашли информацию, сами закупили для СМП, успешно и профессионально работают, и пока в Харькове разбирались что к чему, передавали ЭКГ больше, чем полуторамиллионная первая столица.

Так что, дорогой читатель, жизнь разработчика медицинской аппаратуры – тяжёлая, но и нескучная. Впрочем, наше дело сделано. Прибор есть, серийно выпускается и действительно работает, причём в отечественных, совсем-совсем не тепличных условиях. И чем шире он будет использоваться, тем меньше будет сожалений о том, что: «Эх, если бы вовремя разобрались, да помощь оказали, так Иван Иванович, может быть, сидел бы с нами за этим столом».